Основной приз 36-го ММКФ присужден вторичному кинофильму Кадзуеси Кумакири Мой мужик, разжевывающему наследство Нагисы Осимы и других мастеров кровавого японского хардкора. Серебряный Жора за наилучшую режиссуру и приз ФИПРЕССИ заслуженно достались Валерии Гай Германике (Ну и да). Гильдия кинокритиков и киноведов Рф выделила Братьев Виктории Трофименко (Украина), которым больше подошло бы наименование романа Митчела Уилсона Брат мой, враг мой. Все отмеченные картины на самом деле молвят об одном – о любви, имеющей очевидный привкус погибели.
В отличие от Моего мужчины и других конкурсных и внеконкурсных лент, не привлекших огромного внимания любителей кино, картина Германики привела к ажиотажу, сопоставимый только с тем, что имел место на показах Визитёров Годфри Реджио и 2-ух дней, одной ночи братьев Дарденн.
Причина не только лишь в том, что после Школы, которую не дискуссировал только ленивый, ее создательница стала таковой же экстравагантной звездой, как Рената Литвинова, да и в оригинальности ее кинофильма, применяющего неслыханные средства для втягивания зрителей в свой чувственный мир. Воззвание и о гиперактивном поведении камеры, то вынуждающей нас созидать происходящее с перемещающейся точки зрения храбреца, то занимающей позицию отстраненного наблюдающего, и о неизменной смене светофильтров, создающих цветовые композиции в кадре, и о соединении фотографического изображения с анимированным, дающем эффект экранной живописи, и о сновидческих клиповых вставках, и нагоняющих драйв музыкальных рефренах, и о том, на что способна любовь, которая зла, и о том, из какой прозаической грязищи растет мастерство. Влейте ко мне немереное количество водки, настоянной на величавом и могучем российском мате, приправьте видом оголенных мужских гениталий и шокирующими подробностями наподобие употребления свежевытекшей урины (привет от Копейки Ивана Дыховичного?) – и получите некоторое представление о гремучем коктейле, которым Валерия Гай Германика потчевала визитёров ММКФ. Соответственно, возникает очередной цугцванг: в случае если кинофильм, удостоенный заслуги большего государственного фестиваля, не возьмёт прокатного удостоверения на родине, Минкульт и стоящая за ним Дума покроют себя позором, а вдруг возьмёт – позор падет на избирательное воздействие российских законов.
Как мы знаем, в романе О’Генри капуста и Повелители говорится о чем угодно, только не о королях и не о капусте, а в Визитёрах, снятых величавым южноамериканским документалистом, говорится совсем не о том, что написано в инструкции, непонятно с какого бодуна открывшей в кинофильме гипнотическую сообщение человека с техникой, которая, в случае если ею правят с экстремальной чувственной силой, способна создавать необыкновенные эффекты. В реальности, единственный эффект, что применяет Реджио, – это ветхая, как само кино, цайт-лупа, дающая нам возможность рассмотреть неприметные глазу перемещения человеческих лиц или перемещение светил по небосклону. То, что вместе с этим лицо становится равновеликим оборотной стороне Луны, а видимая гармония соединяется со слышимой в превосходной аудиовизуальной симфонии – дело уже не техники, а искусства, с которым режиссер и его неизменный соавтор композитор Филипп Гласс играют на российских эмоциях.
На фоне галлактических гулкой ленты и Гостей Германики кинофильм Дарденнов думается умеренным и безыскусным, но это чувство обманчиво – Два денька, одна ночь смотрятся с не наименьшим напряжением, чем 12 разъяренных парней.
Не плохая картина Сиднея Люмета вспоминается никак не просто так – в том месте в этот самый момент интрига задается финалом и ходом голосования, но с той различием, что в американской драме голосуют присяжные, от которых зависит решение суда обвиняемому, а в бельгийской – работники компании, которым предстоит сделать выбор меж чувством солидарности и личной выгодой с увольняемой сотрудником. Уместно совершить параллель и с финишным матчем ЧМ по футболу – тем более, что по-русски глас и гол начинаются одним трехбуквенным сочетанием.
Из других событий фестиваля нельзя не упомянуть обсуждение кинополитики Министерства культуры, организованное Гильдией кинокритиков и киноведов, и два мероприятия, посвященные отражению Первой мировой в синематографе, инициированные самим Минкультом в связи с планируемым выходом заказного кинофильма Дмитрия Месхиева о женском батальоне погибели.
Критики, как и ожидалось, осудили пробы Минкульта возродить антиконституционную цензуру, применяя для этой противозаконной цели публичные советы и подзаконные акты, а министерство, как выяснилось, решило пересмотреть отношение к Первой мировой как к империалистической бойне и подать дамам (а заодно и мужикам) Рф пример того, как нужно жить и дохнуть за Отчизну. В это время участвовавший в одном из этих совещаний германский историк кино, кстати, нашел в памяти о том, в чем заключалась цель агитационных кинофильмов, снимавшихся в Германии и Русском Альянсе перед 2-ой мировой войны, – в том, чтоб психологически готовить народы к будущей войне.
Разумеется, вдохновители новейшей серии военно-патриотических кинофильмов в один глас опровергали наличие такой задачки, но пафосные интонации их речей свидетельствовали об оборотном. Утешает только то, что в ХХI веке сделать монопольную интерпретацию какое количество-нибудь важного исторического действия не легче, чем удержать воду в сите.
Так что сделать из Марии Бочкаревой Жанну Д’Арк и сотворить смелый эпос из бесславной войны, приведшей к созданию 2-ух тоталитарных режимов, навряд ли получится.