Беженка из Славянска вспоминает, как при ней казнили маленького отпрыска и супругу ополченца.
12 июля ровно семь дней с того денька, как киевские силовики вошли в покинутый ополченцами Славянск. Как раз этим временем датирована история, которую поведала нам жительница лагеря беженцев в Ростовской области. Она произнесла о общественной экзекуции.
На данный момент ровно семь дней с того денька, как киевские силовики вошли в покинутый ополченцами Славянск.
Как раз этим временем датирована история, которую поведала нам жительница лагеря беженцев в Ростовской области. Она произнесла о общественной экзекуции.
Дама назвалась Галиной из Славянска, мамой четырёх малышей, уроженкой Западной Украины, где недовольство родственников позвало то, что её супруг ушёл в ополчение. Диалог с Галиной покинул сложное чувство. Разум отрешается понять, как схожее вообщем возможно На данный момент в центре Европы. Сердечко не верует, что такое вообщем возможно.
Галина Пышняк: "Центр городка. Площадь Ленина.
Российский Городской исполнительный комитет – это единственная площадь, куда может быть согнать всех людей. На площади собрали дам, в силу того, что мужчин больше нет. Дамы, девченки, старики.
И это называется показательная казнь. Забрали малыша 3-х лет мальчугана маленького с трусиках, в футболке, как Иисуса на доску объявлений прибили. Один прибивал, двое держали. И это все на маминых очах. Маму держали.
И мать следила, как ребенок исходит кровью. Клики.
Визги. И еще забрали надрезы сделали, чтоб ребенок страдал. В том месте нереально было.
Люди сознание теряли. А позднее, после того как полтора часа ребенок страдал и умер, забрали маму, привязали до танка без сознания и по площади три круга сделали. А круг площади – километр".
Юлия Чумакова: "Для вас в особенности потом интервью, грозит огромная опасность. Правильно ли я осознаю?"
Галина Пышняк: "Я как предатель Отчизны, в силу того, что я родом из Закарпатской области. Меня же моя мама сказала: ты приедешь, я тебя одна расстреляю. И нацгвардия расстреляет. У меня две расстрелянные статьи. Я за себя не опасаюсь.
Мне жаль деток. Если б не детки, я бы забрала одна орудие и отправилась в ополчение. Это не армия Украины, это не избавители, это твари. Они в то время как вошли в город, в том месте ни 1-го ополченца не было. Они стреляли по городку.
Мародерством занимались. У нас гласили бабушки ветхие, нацисты так не делали.
Это несколько СС "Галитчина". Они местные.
Они над местными глумились. Жен насиловали и малышей убивали. И все это восстали их правнуки. Возродились назад".
Юлия Чумакова: "Вы не опасаетесь сказать об этом?"
Галина Пышняк: "А пускай всю землю знает, как они глумятся над людьми, в силу того, что никто не верует. Только бог ведает. И вот эти фосфорные бомбы. Это что мины осколочные. Детки приходили, приносили и ежики, и шипы, и что только не нашли.
И трупы лежали, уже собирать некуда было. Морг не трудился. Вонь разлагающегося тела. Это никто не поверит, в силу того, что в том месте не был никто, не лицезрел. Это для их дикость.
Этой ночкой стреляли, у меня ребенок даже ухом не пошевельнул, в силу того, что это уже обычно стало. Мальчишка семь лет: "Мам, что? Бомбардируют?". Сообщу: "Да, сынок". И далее и далее дремать".
Юлия Чумакова: "Вы так смело открыли собственное лицо, сказали собственное имя. Вы не опасаетесь разве?"
Галина Пышняк: "В силу того, что я за три месяца я как камень стала".
Юлия Чумакова: "На что вы сохраняете надежду? Потому что ясно, что это когда-то завершится".
Галина Пышняк: "Дайте нам свободу.
Российских нет. Российские не бьются.
Это обыкновенные трудяги – шахтеры-труженики восстали, в силу того, что уже все. какое количество может быть кровь имеется из человека. Мы все одной крови. Не надо дробить нас.
Да имеется и посреди нас плохие люди. Я не сообщу, что все едины, но мы люди. В хоть какой момент необходимо не войной идти, а договариваться словом. А слово не плохое повсевременно одолевает".
Юлия Чумакова: "Благодарю, для вас огромное, что вы дали согласие нам все это рассказать. И фортуны".